Неточные совпадения
И снится чудный
сон Татьяне.
Ей снится, будто бы она
Идет по снеговой поляне,
Печальной мглой окружена;
В сугробах снежных
перед нею
Шумит, клубит волной своею
Кипучий, темный и седой
Поток, не скованный зимой;
Две жердочки, склеены льдиной,
Дрожащий, гибельный мосток,
Положены через поток:
И пред шумящею пучиной,
Недоумения полна,
Остановилася она.
Прямым Онегин Чильд Гарольдом
Вдался в задумчивую лень:
Со
сна садится в ванну со льдом,
И после, дома целый день,
Один, в расчеты погруженный,
Тупым кием вооруженный,
Он на бильярде в два шара
Играет с самого утра.
Настанет вечер деревенский:
Бильярд оставлен, кий забыт,
Перед камином стол накрыт,
Евгений ждет: вот едет Ленский
На тройке чалых лошадей;
Давай обедать поскорей!
Все мечты мои, во
сне и наяву, были о нем: ложась спать, я желал, чтобы он мне приснился; закрывая глаза, я видел его
перед собою и лелеял этот призрак, как лучшее наслаждение.
Руку Самгина он стиснул так крепко, что Клим от боли даже топнул ногой. Марина увезла его к себе в магазин, — там, как всегда, кипел самовар и, как всегда, было уютно, точно в постели,
перед крепким, но легким
сном.
На человека иногда нисходят редкие и краткие задумчивые мгновения, когда ему кажется, что он переживает в другой раз когда-то и где-то прожитой момент. Во
сне ли он видел происходящее
перед ним явление, жил ли когда-нибудь прежде, да забыл, но он видит: те же лица сидят около него, какие сидели тогда, те же слова были произнесены уже однажды: воображение бессильно перенести опять туда, память не воскрешает прошлого и наводит раздумье.
Сны снились такие смутные. Проснулся —
перед ним накрытый стол, ботвинья, битое мясо. Захар стоит, глядя сонно в окно; в другой комнате Анисья гремит тарелками.
Тарантьев делал много шума, выводил Обломова из неподвижности и скуки. Он кричал, спорил и составлял род какого-то спектакля, избавляя ленивого барина самого от необходимости говорить и делать. В комнату, где царствовал
сон и покой, Тарантьев приносил жизнь, движение, а иногда и вести извне. Обломов мог слушать, смотреть, не шевеля пальцем, на что-то бойкое, движущееся и говорящее
перед ним. Кроме того, он еще имел простодушие верить, что Тарантьев в самом деле способен посоветовать ему что-нибудь путное.
Снились ему такие горячие
сны о далеких странах, о необыкновенных людях в латах, и каменистые пустыни Палестины блистали
перед ним своей сухой, страшной красотой: эти пески и зной, эти люди, которые умели жить такой крепкой и трудной жизнью и умирать так легко!
И вот она, эта живая женщина,
перед ним! В глазах его совершилось пробуждение Веры, его статуи, от девического
сна. Лед и огонь холодили и жгли его грудь, он надрывался от мук и — все не мог оторвать глаз от этого неотступного образа красоты, сияющего гордостью, смотрящего с любовью на весь мир и с дружеской улыбкой протягивающего руку и ему…
— Человек чистый и ума высокого, — внушительно произнес старик, — и не безбожник он. В ём ума гущина, а сердце неспокойное. Таковых людей очень много теперь пошло из господского и из ученого звания. И вот что еще скажу: сам казнит себя человек. А ты их обходи и им не досаждай, а
перед ночным
сном их поминай на молитве, ибо таковые Бога ищут. Ты молишься ли
перед сном-то?
«Мама, говорит, я помню эту сосну, как со
сна», — то есть «сосну, как со
сна» — это как-то она иначе выразилась, потому что тут путаница, «сосна» слово глупое, но только она мне наговорила по этому поводу что-то такое оригинальное, что я решительно не возьмусь
передать.
Он, может быть, жаждал увидеть отца после долголетней разлуки, он, может быть, тысячу раз
перед тем, вспоминая как сквозь
сон свое детство, отгонял отвратительные призраки, приснившиеся ему в его детстве, и всею душой жаждал оправдать и обнять отца своего!
Ему привиделся нехороший
сон: будто он выехал на охоту, только не на Малек-Аделе, а на каком-то странном животном вроде верблюда; навстречу ему бежит белая-белая, как снег, лиса… Он хочет взмахнуть арапником, хочет натравить на нее собак, а вместо арапника у него в руках мочалка, и лиса бегает
перед ним и дразнит его языком. Он соскакивает с своего верблюда, спотыкается, падает… и падает прямо в руки жандарму, который зовет его к генерал-губернатору и в котором он узнает Яффа…
Сна как не бывало. На биваке поднялся шум. Голоса людей смешивались с лаем собак. Каждый старался рассказать, что он видел. Загурский говорил, что видел кабана, а Туртыгин спорил и доказывал, что это был медведь. Собаки отбегали от костра, лаяли, но тотчас же возвращались обратно. Только
перед рассветом они немного успокоились.
Я спал плохо, раза два просыпался и видел китайцев, сидящих у огня. Время от времени с поля доносилось ржание какой-то неспокойной лошади и собачий лай. Но потом все стихло. Я завернулся в бурку и заснул крепким
сном.
Перед солнечным восходом пала на землю обильная роса. Кое-где в горах еще тянулся туман. Он словно боялся солнца и старался спрятаться в глубине лощины. Я проснулся раньше других и стал будить команду.
Странное готовилось ему пробуждение. Он чувствовал сквозь
сон, что кто-то тихонько дергал его за ворот рубашки. Антон Пафнутьич открыл глаза и при бледном свете осеннего утра увидел
перед собой Дефоржа: француз в одной руке держал карманный пистолет, а другою отстегивал заветную суму. Антон Пафнутьич обмер.
Не плачу я, что цветики увяли,
Такой цветок цветет
перед очами,
Что я смотрю, смотрю, да и не верю, —
Во
сне иль въявь цветок передо мной?
Этот человек в цвете лет, он, которого улыбка, взгляд у меня
перед глазами, — его будто нет?..» Меня клонил тяжелый
сон, и мне было страшно холодно.
Париж еще раз описывать не стану. Начальное знакомство с европейской жизнью, торжественная прогулка по Италии, вспрянувшей от
сна, революция у подножия Везувия, революция
перед церковью св. Петра и, наконец, громовая весть о 24 феврале, — все это рассказано в моих «Письмах из Франции и Италии». Мне не
передать теперь с прежней живостью впечатления, полустертые и задвинутые другими. Они составляют необходимую часть моих «Записок», — что же вообще письма, как не записки о коротком времени?
Так, во
сне, и предстал он, в ангельском чине,
перед вышний суд Божий.
Однажды привиделся ему
сон. Стоит будто он в ангельском образе, окутанный светлым облаком; в ушах раздается сладкогласное ангельское славословие, а
перед глазами присносущий свет Христов горит… Все земные болести с него как рукой сняло; кашель улегся, грудь дышит легко, все существо устремляется ввысь и ввысь…
— Нет, да вы представьте себе эту картину: стоит она
перед ним, вытаращивши глаза, покуда он в карман завещание кладет, и думает, что во
сне ей мерещится… ах, прах побери да и совсем!
Дед вытаращил глаза сколько мог; но проклятая дремота все туманила
перед ним; руки его окостенели; голова скатилась, и крепкий
сон схватил его так, что он повалился словно убитый.
— Как хорошо ты сделал, что разбудил меня! — говорила Катерина, протирая очи шитым рукавом своей сорочки и разглядывая с ног до головы стоявшего
перед нею мужа. — Какой страшный
сон мне виделся! Как тяжело дышала грудь моя! Ух!.. Мне казалось, что я умираю…
— Снилось мне, чудно, право, и так живо, будто наяву, — снилось мне, что отец мой есть тот самый урод, которого мы видали у есаула. Но прошу тебя, не верь
сну. Каких глупостей не привидится! Будто я стояла
перед ним, дрожала вся, боялась, и от каждого слова его стонали мои жилы. Если бы ты слышал, что он говорил…
Месяц, остановившийся над его головою, показывал полночь; везде тишина; от пруда веял холод; над ним печально стоял ветхий дом с закрытыми ставнями; мох и дикий бурьян показывали, что давно из него удалились люди. Тут он разогнул свою руку, которая судорожно была сжата во все время
сна, и вскрикнул от изумления, почувствовавши в ней записку. «Эх, если бы я знал грамоте!» — подумал он, оборачивая ее
перед собою на все стороны. В это мгновение послышался позади его шум.
Вскоре выяснилось, что мой
сон этого не значил, и я стал замечать, что Кучальский начинает отстраняться от меня. Меня это очень огорчало, тем более что я не чувствовал за собой никакой вины
перед ним… Напротив, теперь со своей задумчивой печалью он привлекал меня еще более. Однажды во время перемены, когда он ходил один в стороне от товарищей, я подошел к нему и сказал...
Однажды,
перед экзаменом по географии, мне приснился странный, теперь сказали бы «символический»,
сон.
Кое-как распутав их, она быстро заплетает толстые косы, умывается наскоро, сердито фыркая, и, не смыв раздражения с большого, измятого
сном лица, встает
перед иконами, — вот тогда и начиналось настоящее утреннее омовение, сразу освежавшее всю ее.
Перед самым утром едва забылся старик, да и тут увидел такой
сон, что сейчас же проснулся.
Наконец Лобачевский встал, молча зажег свою свечку и, молча протянув Розанову свою руку, отправился в свою комнату. А Розанов проходил почти целую зимнюю ночь и только
перед рассветом забылся неприятным, тревожным
сном, нисходящим к человеку после сильного потрясения его оскорблениями и мучительным сознанием собственных промахов, отнимающих у очень нервных и нетерпеливых людей веру в себя и в собственный свой ум.
Так проходит вся ночь. К рассвету Яма понемногу затихает, и светлое утро застает ее безлюдной, просторной, погруженной в
сон, с накрепко закрытыми дверями, с глухими ставнями на окнах. А
перед вечером женщины проснутся и будут готовиться к следующей ночи.
И в хрустально-чистом холодном воздухе торжественно, величаво и скорбно разносились стройные звуки: «Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!» И какой жаркой, ничем ненасытимой жаждой жизни, какой тоской по мгновенной, уходящей, подобно
сну, радости и красоте бытия, каким ужасом
перед вечным молчанием смерти звучал древний напев Иоанна Дамаскина!
Нелли в этот вечер была как-то особенно грустна и даже чем-то озабочена. Как будто она видела дурной
сон и задумалась о нем. Но подарку Маслобоева она очень обрадовалась и с наслаждением поглядывала на цветы, которые поставили
перед ней в стакане.
Елена сидела на стуле
перед столом и, склонив свою усталую головку на левую руку, улегшуюся на столе, крепко спала, и, помню, я загляделся на ее детское личико, полное и во
сне как-то не детски грустного выражения и какой-то странной, болезненной красоты; бледное, с длинными ресницами на худеньких щеках, обрамленное черными как смоль волосами, густо и тяжело ниспадавшими небрежно завязанным узлом на сторону.
— Просто на себя не похож, — говорила она, — в лихорадке, по ночам, тихонько от меня, на коленках
перед образом молится, во
сне бредит, а наяву как полуумный: стали вчера есть щи, а он ложку подле себя отыскать не может, спросишь его про одно, а он отвечает про другое.
Летнее утро было хорошо, как оно бывает хорошо только на Урале; волнистая даль была еще застлана туманом; на деревьях и на траве дрожали капли росы; прохваченный ночной свежестью, холодный воздух заставлял вздрагивать; кругом царило благодатное полудремотное состояние, которое овладевает
перед пробуждением от
сна.
Но все эти логические построения разлетались прахом, когда
перед глазами Лаптева, как
сон, вставала стройная гордая девушка с типичным лицом и тем неуловимым шиком, какой вкладывает в своих избранников одна тароватая на выдумки природа.
Мать слышала его слова точно сквозь
сон, память строила
перед нею длинный ряд событий, пережитых за последние годы, и, пересматривая их, она повсюду видела себя. Раньше жизнь создавалась где-то вдали, неизвестно кем и для чего, а вот теперь многое делается на ее глазах, с ее помощью. И это вызывало у нее спутанное чувство недоверия к себе и довольства собой, недоумения и тихой грусти…
Он протянул Ромашову горячую влажную руку, но глядел на него так, точно
перед ним был не его любимый интересный товарищ, а привычное видение из давнишнего скучного
сна.
И
перед глазами ее наяву проносится
сон…
сон, которого горячая атмосфера полна зовущих звуков и раздражающих благоуханий.
Конечно, у нее еще был выход: отдать себя под покровительство волостного писаря, Дрозда или другого влиятельного лица, но она с ужасом останавливалась
перед этой перспективой и в безвыходном отчаянии металась по комнате, ломала себе руки и билась о стену головой. Этим начинался ее день и этим кончался. Ночью она видела страшные
сны.
Наконец, после ужина,
перед отходом на
сон грядущий, он сказал...
Какие
сны снятся старику — этого, конечно, нельзя угадать, но, судя по тоскливым вздохам, ясно, что
перед умственным его взором мелькает нечто необыкновенно заманчивое и дорогое.
Тогда впечатления дня невольно возникали в воображении при неперестающих заставлявших дрожать стекла в единственном окне звуках бомбардирования и снова напоминали об опасности: то ему грезились раненые и кровь, то бомбы и осколки, которые влетают в комнату, то хорошенькая сестра милосердия, делающая ему, умирающему, перевязку и плачущая над ним, то мать его, провожающая его в уездном городе и горячо со слезами молящаяся
перед чудотворной иконой, и снова
сон кажется ему невозможен.
Козельцов старший, успевший отыграться в ночь и снова спустить всё, даже золотые, зашитые в обшлаге,
перед утром спал еще нездоровым, тяжелым, но крепким
сном, в оборонительной казарме 5-го бастиона, когда, повторяемый различными голосами, раздался роковой крик...
Ручка зонтика проворно — и довольно крепко — постучала по его плечу. Он встрепенулся…
Перед ним, в легком, серо-зеленом барежевом платье, в белой тюлевой шляпке, в шведских перчатках, свежая и розовая, как летнее утро, но с не исчезнувшей еще негой безмятежного
сна в движениях и во взорах, стояла Марья Николаевна.
Показаться
перед нею не жалким мальчиком-кадетом, в неуклюже пригнанном пальто, а стройным, ловким юнкером славного Александровского училища, взрослым молодым человеком, только что присягнувшим под батальонным знаменем на верность вере, царю и отечеству, — вот была его сладкая, тревожная и боязливая мечта, овладевавшая им каждую ночь
перед падением в
сон, в те краткие мгновенья, когда так рельефно встает и видится недавнее прошлое…
— Видение, ибо оно представилось мне въявь, а не во
сне!.. Я, погруженный в молитву, прямо
перед глазами своими видел тихую, светлую долину и в ней с умиленными лицами Лябьева, Музу и покойного Валерьяна.
Арина Петровна сидит
перед нагоревшей сальной свечой и пробует разогнать
сон пасьянсом; но едва принимается она за раскладывание карт, как дремота начинает одолевать ее.